Я вырос в поколении, которое было очаровано западным миром. Тогда рухнул железный занавес, а на нас обрушился поток информации и шмоток. Своими дивными красотами манили загадочные Париж и Лондон, но особенно Америка. У многих это действительно было мечтой, но никто никогда не мог ответить на вопрос “А зачем?” С другой стороны, ездят же люди толпами по миру, фотографируются на фоне достопримечательностей, ходят по музеям, покупают сувениры и шмотки, плавают на круизных лайнерах по морям… Всем этого хотелось, наверное, просто по принципу, чтобы не хуже, чем у других. Но это же в детстве было, чего с детства взять?
Конечно, мы были очарованы им на расстоянии, а реальных поездках туда даже не помышляли. Во-первых, почти ни у кого не было денег. Во-вторых, начать ездить за границу после того, как поколениями никто никуда не ездил, кроме как на войну, а в мирное время – на Чёрное море. Кто-то с тех пор толком не выезжал из города, потому что домосед. Кто-то и вовсе уехал за границу жить. Но ездить мы всё же начали, хотя, мягко говоря, и не все, но речь не о них.
В поисках ощущений
Теперь ответ на вопрос “Зачем?” Понятно же, с возрастом пытаешься дать на него ответ. Поначалу было просто желание посмотреть нездешнюю жизнь. В первый раз я поехал в Берлин на семинар социалистов. Поездка не была бесплатной, нужно было оплатить все билеты туда-сюда (в том числе, за визой) и сделать вступительный взнос. Немцы что-то довольно условно тогда оплатили, но это не покрыло даже билетов на поезд, не говоря о самолёте. Уже не помню почему, но в Европу я ехал на автобусе Петербург-Рига. “Вот, – думал, – сейчас пересечём границу, а там сразу начнётся какая-нибудь необычная жизнь”. А там оказались такие же убитые дороги и ничего особенно очаровательного, хотя и интересно.
Рига была интересна тем, что можно сделать из города, который раньше был советским, как и Вологда, но за четверть века вырвался в иную реальность. Потом я там побывал ещё раз, полазал по городу поподробнее, побродил по музеям, и понял, что соседний Вильнюс, к примеру, мне нравится больше. Потому что от него остаётся ощущение восторга, а от Риги – просто домашнего уюта. Но хочется именно первого, второго и дома навалом.
Берлин – это вообще город, по которому прошёлся каток истории. Дело тут не в той войне, а в том, чем он стал сегодня. Берлин – это живой памятник холодной войне, показывающий всю тщетность попыток размежевания. И живой памятник человеческому безумию, которое под любыми предлогами творит жуткие изуверства, а результатом являются исковерканные судьбы, изувеченные города и поменявшаяся история. Потому что времена меняются, и если в какой-то момент страны смотрят друг на друга через танковые прицелы, то это ещё не значит, что следующим поколениям придётся делать то же самое. Скорее всего даже, что следующее поколение попробует отогнать эти танки подальше от КПП и попытается жить с соседями в мире. Особенно если это один и тот же народ, некогда разделённый бетонной стеной с колючей проволокой. Не знаю, есть ли на земле другое такое же место, где всей кожей чувствуешь эти напластования и настолько остро воспринимаешь, что и ты ментально тоже завис где-то между западным и восточным Берлином.
Не могу сказать, что я сам выбираю, куда я еду. Потому что большинство моих поездок – это какие-то конференции, куда едешь послушать других людей и что-то им рассказать в ответ. Я смотрел, как проходят выборы в Швеции и Финляндии, был на лекциях у теперь уже огромного количества очень интересных экспертов, получил знание и понимание тех или иных вещей и процессов, подружился с кучей интересных и умных людей, многие из которых для меня сегодня немало значат.
Из мест, где мне ещё довелось побывать, я выделяю две страны. Первая – это Италия, а вторая – Грузия. Обе я до того почему-то не воспринимал, они вообще не занимали в моей картине мира какого-то особого положения. Италия – это место, где всей кожей чувствуешь великое искусство и великую красоту как явление. Особенно во Флоренции, где это в каждом камне и в каждой бельевой прищепке, а не только в архитектуре и людях. Рим – это вообще город из учебников. Когда мы в школе проходили древнюю историю, все эти образы для нас были абсолютной абстракцией. И тут ты стоишь на Форуме, что всё, за что ты получал тройки и пятёрки, вокруг тебя в камне. Можно потрогать памятник, почувствовать себя древним римлянином, понять масштаб и перспективу того, древнего города. И тут же за углом в кривых переулках увидеть другой Рим, где живут совершенно реальные современные люди.
В Грузии другое. Эта небольшая страна собрала в себе и медитативность человека, сидящего на горе и философским прищуром оглядывающим окружающую окрестность. И в совершенно непостижимом человеческое достоинство: это даже в том, как себя ведут люди в тбилисском метро. И в фантастическом грузинском гостеприимстве, которому нам стоит у них поучиться. И никакой политики, не все грузины даже знают фамилию своего президента. Но поговорить за жизнь готов любой встречный.
Другие
Поездка в Америку стала особым этапом в этом ряду. Это трудно объяснить, просто есть такое ощущение. Возможно, потому, что Европа, всё-же, близко, и от того понятнее. А Америка совсем далеко, за океаном, с огромной разницей во времени, с особым менталитетом и, что самое главное, с особой историей, над краткостью которой привыкли ёрничать у нас. Да и не только над этим, у них же там весь уклад жизни не такой, как у нас. Давать им оценки – дело неблагодарное, приходится просто принимать это.
Две недели в США для меня были разделены на три неравные тематические части. Первая, в Чикаго, была посвящено местным сообществам, низовой Америке. Они – база североамериканского государства. Исторически вышло, что штат и всё, что ниже уровнем, это самостоятельная во внутренних вопросах единица. Каждый штат самостоятельно определяет налоговые ставки и даже в отдельных вопросах может не признавать действия федеральных законов, а не только содержит пожарную охрану с полицией. Для нас, привыкших к российским реалиям, дико звучит, что у этих двух структур нет единых федеральных ведомств, у которых можно централизованно запросить любую статистику. В США журналисту, если он захочет что-то обобщить, нужно запрашивать у каждого полицейского управления отдельно.
В США в большинстве штатов скорая помощь – это то же самое, что пожарная. Машина одна и та же, экипаж один и тот же. Скорее, это пожарные с дополнительной фельдшерской подготовкой. Для России это звучит дико, но так обходится дешевле. Но дежурят они точно так же сутками. Любопытно, что профессия пожарного в США – одна из немногих, которая пользуется безусловным доверием населения. Некоторые жители им даже дарят для тренировок свои обветшавшие дома. Пожарные там проводят учения, поджигая их. “А потом сжигаем их полностью”, – уточняет собеседник. Большое отличие от России в том, что у нас пожарные входят в большое федеральное ведомство (МЧС), которое, по сути, является военизированным. Поэтому, пожалуй что, оснащение российских пожарных находится вполне на уровне.
Полиция, в сущности, мало отличается от российской, если не считать того, что она вся муниципальная, как и пожарная охрана. Оснащена она, на первый взгляд, лучше, но ничего сверхестественного у них в распоряжении нет. В полицейском участке есть камеры предварительного заключения, кинологическая служба и так далее. Полицейское управление подчиняется муниципалитету, а никакой единой федеральной структуры у неё нет. Они даже ведут себя по-разному. Один журналист рассказал, что пытался запросить у разных полицейских управлений одного и того же штата однотипную информацию – кажется, о статистике убийств с разбивкой по видам и причинам. Одно управление ответило через пару дней, другое через три месяца, а третье то ли отказало, то ли не ответило вообще. Хотя, по идее, оснований для отказа нет в принципе, но есть какие-то нюансы. Штат был другой, не Иллинойс.
Вообще говоря, журналистика в США сильно отличается от России по условиям работы. С одной стороны, у американцев гораздо меньше финансовая зависимость от государства. Медиа стараются брать как можно меньше грантов у правительства, чтобы как можно меньше от него зависеть. В бюджетах изданий процент правительственных денег очень небольшой. Но из-за того, что в экономике в принципе намного больше денег, большинство относительно неплохо живёт за счёт рекламных поступлений. А вот система работы с органами власти намного менее однозначная. С одной стороны, там действует закон о доступе к информации, по которому можно запрашивать и получать вообще всё, что угодно, вплоть до оригиналов даже внутренних документов и рабочей переписки по электронной почте (в России этого легально не сделать). С другой стороны, у них нет вообще никаких ограничений по срокам на ответы на запросы журналистов (в России – 7 дней). Короче говоря, нам отвечают быстрее, но не очень полно, а там дают исчерпывающую информацию, но ждать её можно хоть полгода безо всяких гарантий. Зато расследования там получаются острее и интереснее.
Собственно, забегу вперёд и сразу скажу про третий блок моей программы. Это были встречи с коллегами-журналистами в Вашингтоне и пригородах, мы ходили в редакции, в том числе культовой “Politico”. Журналисты там есть самые разные – от простых новостников до обозревателей, колумнистов и расследователей. Всё как у нас, тем более, что современная российская пресса, включая государственные информагентства, работает по международным стандартам, созданным европейцами и американцами. У расследователей там раздолье чуть ли не большее, чем в России: у них там тоже есть целая куча различных тёмных тем и нарушений в работе госорганов, которые не грех и обнародовать. Но есть нюанс: когда на журналиста подают в суд, то обиженная сторона тоже обязана представить свои доказательства. В этом случае могут быть обнародованы дополнительные важные документы, поэтому журналисты обожают судиться.
Система следствия в США такая же запутанная, как и в России. У нас его ведут только федеральные структуры – МВД, СК, ФСБ со сложной для неспециалиста системой подследственности. У них кроме полиции этим может заниматься ФБР. Ситуация несколько осложняется тем, что полиция не может вести расследования на территориях других штатов, поэтому у них существует конфликт с “федералами”. Любопытно, что если подсудимый признаёт вину, то судебного процесса не проводят, потому что нет необходимости доказывания вины. Судья просто выносит решение.
Нынешняя запутанная федеральная система сложилась ещё в колониальный период. США изначально – это объединение нескольких колоний-полугосударств, в каждой из которых были не только свои элиты, но и свои правила жизни. К примеру, право на ношение оружия восходит ещё к тем временам. Попробуй-ка поспорь с фермером, у которого дома целый арсенал для защиты от всех подряд! А вообще, у каждого штата собственная система образования, здравоохранения, полиции и даже сбора налогов. Система очень запутанная и люди, которые смогли в ней разобраться, невероятно круты. Например, Барак Обама долгое время преподавал конституционное право в университете Чикагской школы права. Видимо, ему этот вопрос оказался по зубам.
Другая интересная вещь в США – это развитая система общественных фондов. Денег в стране больше в принципе, и там нет такой концентрации ресурсов в руках государства. Сравнивать очень тяжело, но можно. В 2016 году городской фонд Чикаго, который финансируется за счёт частных пожертвований, распределил столько же денег в виде грантов, сколько шестьдесят крупнейших российских благотворителей.
Одна из наиболее трагичных сторон американской действительности, это здравоохранение. Медицинские услуги и лекарства стоят очень и очень дорого. Всеобщие страховки ввели только при Обаме, причём гарантированное медобслуживание есть только у самых бедных, но и качество его оставляет желать лучшего. При этом, получение страхового полиса стало обязанностью человека. Стоимость страховок зависит от мало кому понятной системы коэффициентов, и может колебаться в несколько раз. Какая бы страховка ни была, человек всё равно за всё платит, но стоимость зависит от страховки. В то же время, людей старательно подсаживают на обезболивающие вроде знаминтого по сериалу «Доктор Хауз» викодину. Людям порой по самым безобидным поводам, по сути, бесконтрольно и огромными дозами выписывают викодин или препараты вроде него, а основой их являются опиоды. Люди подсаживаются, но соскочить с них не могут. В какой-то момент врач их больше не выписывает, а человеку надо. И тогда они идут к уличным барыгам, пересаживаясь на всё подряд вплоть до героина. Поэтому, когда в кино видите мать-наркоманку, знайте: скорее всего, её проблемы кроются именно в этом.
Устройство городов
Чикаго и Вашингтон – совершенно разные города и тому есть причины. Чикаго – это промышленный центр с очень высокой концентрацией бизнеса. Вашингтон – это изначально город чиновников. При этом, у обоих городов есть какой-то особый шарм и даже странноватый уют. И это не смотря на абсолютно однообразную, “кубическую” планировку.
Чикаго был основан в начале XIX века и стал центром металлургии. Это при том, что он стоит на берегу озера Мичиган, третьем по размеру пресных резервуаров на планете. Воду в водопровод качают прямо оттуда, в пределах видимости стоят водокачки. Сто лет назад городские власти решили, что река Чикаго несёт в себе слишком много гадости от заводов, поэтому её развернули вспять. Теперь в городской черте в озере с экологией всё в норме.
Чикаго – это двухуровневые улицы, многоэтажные парковки, небоскрёбы и почти полное отсутствие зелени в центре. Два уровня на улицах начали строить в 1920-е. Причём, это не уровень вниз. Когда ты стоишь на тротуаре, то ты стоишь на втором уровне от земли. Смысл в том, что сверху обычная улица со светофорами и тротуарами, а внизу светофоров нет и ехать можно быстрее. В итоге движение намного свободнее, чем могло бы быть. В России такое тоже бы не помешало, но для этого нужно полностью перестраивать города. В Чикаго это всё построено в комплексе.
Основной материал для дорожного покрытия в Чикаго – бетон. В том числе, из бетона сделаны тротуары. Это отнюдь не те страшные плиты, из которых раньше строили дороги у нас. У них это выглядит так, что нет никакой разницы для пешехода или водителя. При этом, бетон намного долговечнее асфальта. Асфальт, к слову, местами встречается, и я никак не мог понять, по какому принципу это сделано. Для пешехода бетон удобнее, потому что его не изводит от времени, на тротуаре почти нет кочек.
Никогда не мог понять, как это так, когда метро проходит над улицей. В Берлине я видел нечто подобное, но там это просто часть общей железнодорожной сети: поперёк улиц идёт насыпь и по ней ходят междугородние и местные поезда. В Чикаго это специальные эстакады прямо по центру. Метро изначально было частным, но потом муниципалитет его выкупил. В Нью-Йорке, к примеру, метрополитен с самого начала строили городские власти.
Чикаго – это джаз и блюз. Чикагский район Хэймаркет – это родина Международного дня солидарности трудящихся. Но это нужно самому видеть, об этом не рассказать.
Вашингтон в несколько раз меньше по населению. Он изначально построен по строгому плану, в нём есть три типа улиц. Первые два – это “стриты”, одни пронумерованы, другие маркированы буквами латинского алфавита, они образуют сетку из квадратных кварталов. По диагоналям город рассекают авеню, названные в честь штатов, они идут от площади к площади, которые могут быть либо круглыми, либо квадратными. Главная улица – Пенсильвания авеню. Плюс, Национальную аллею, на которой находятся основные мемориалы и музеи, по бокам ограничивают авеню Конституции и Независимости. Столь странная планировка создают городской уют, ведь из-за неё получаются углы улиц разных форм.
В Вашингтоне очень много намёков на Древний Рим. Это проявляется в отдельных архитектурных решениях и в некоторых названиях. К примеру, здание Конгресса называют Капитолием по аналогии. Есть статуи президентов в туниках.
В Вашингтоне отличные музеи и все они бесплатные. Это и художественный музей, и археологический, и музей истории США, и музей новостей, музей Холокоста. Очередей нет, но в некоторые нужно записываться заранее. Движение в городе относительное спокойное, но есть момент, когда город “встаёт”. Разумеется, это случается, когда все едут домой с работы. Поэтому кому как повезёт: на разных такси с разницей в считанные минуты парллельными курсами можно проехать и за семь долларов, и за двадцать. Цена зависит от числа пассажиров. Плюс, в счёт автоматом включаются чаевые.
Большая политика
Самой интересной оказалась вторая, но самая короткая часть программы. Это были встречи с политическими экспертами, которые объясняли различные аспекты международных отношений. Собственно, самый главный вопрос к ним был такой: “А они чего вообще?” Прямо вот так никто не спрашивал, но понятно же, что все хотели знать ответ на самый главный вопрос.
Тут нужно вот что объяснить. Во-первых, особенностью политической системы США является конкурентность, причём конкуренция очень жёсткая. У нас эта система начала создаваться в 90-е, но после того, как одна из партий предельно профессионализировалась, остальные либо оказались на обочине, либо вообще распались. Опять же, в США изначально партийная система складывалась на основе тех сил, которые противостояли по самым важным поводам: по поводу независимости, по поводу рабства и так далее. Сейчас есть две основные партии – Республиканская (условные консерваторы) и Демократичекая (условные прогрессисты). Есть целая куча и других организаций, которые являются в большей степени активистскими организациями, нежели партиями.
Однозначного и очевидного лидерства ни у кого нет. Все прекрасно понимают, что систему власти и корпораций в целом не поменять, она сложилась. Но от президента и его политики, всё же, многое зависит. Хотя, не всегда он в состоянии легко и безболезненно провести свой курс. К примеру, президенту Бараку Обаме не так уж и легко дались его антивоенные шаги, что со стороны выглядело как нерешительность (это я отсебятину сейчас гоню). А вот про Трампа все спикеры говорили совершенно определённо. Мол, Трамп выиграл чуть ли не случайно, только на популистских лозунгах, и уже сейчас, через год после выборов, уровень одобрения в Конгрессе чуть ли не ниже, чем у Путина, который к американской государственности, ясное дело, не имеет никакого отношения. Кстати, у Обамы был самый высокий в истории рейтинг по состоянию на конец правления.
Главная проблема Дональда Трампа – это его непонимание американской политической системы. Он бы гораздо гармоничнее выглядел в российской политике, где победитель получает всё. Трампа критикуют за популистские лозунги, которые не имеют ничего общего с общей линией даже его партии, а также за бездеятельность. Я где-то видел заголовок в честь годовщины его избрания, в котором было обозначено число заявлений и ноль законопроектов. Все кругом уверены, что Трампа даже не выдвинут на второй срок. Но есть серьёзные шансы, что он и первый до конца не доработает. Сейчас вся система направлена на то, чтобы максимально его дискредитировать и найти поводы для импичмента. В частности, скандал с “русским влиянием” на прошлогодние выборы – это именно антитрамповсий движ, а отнюдь не антироссийский. Я пытался выяснить, что же ждёт Россию, когда расследование будет доведено до конца, но ясного ответа никто не дал. Видимо, на России это никак не скажется.
К вопросу о “любви” к Трампу. Около Белого дома полно демонстрантов самого разного толка. Полно манифестаций и против Трампа. В одной из сетей магазинов я нашёл в разделе уценённых товаров целую кучу трамповских футболок. В аэропорту Вашингтона, уже в международной зоне есть лавка с политической символикой. Ассортимент доставляет: на любой вкус и цвет антитрамповские магнитики, футболки, туалетная бумага с его изображением и даже часы, которые отсчитывают время до окончания президентского срока Дональда Трампа. Ну, президент и президент, но никому ничего не мешает активно его не любить. “Поймите, президент США не тождественен президенту России, у него нет такого большого количества рычагов влияния”, – не помню, кто сказал из экспертов.
Крайне неоднозначно отношение к сериалу «Карточный домик». С одной стороны, похоже на правду, но все кругом говорят, что ситуация как минимум преувеличена, а то и вовсе гиперболизирована. В Конгрессе и медиа говорят, что сериал их дискредитировал. Но там есть один любопытный момент, который занимает меня больше всего. Российский президент Петров — так ли видят американцы Путина или там есть доля вымысла? «Да, этот персонаж списан с Путина», — говорят мне. Впрочем, возможно, что тут тоже присутствует гипербола. Но кто ж знает, где кончается реальность и начинается преувеличение?
Пока мы были в Вашингтоне, прошли выборы мэра Нью-Йорка и губернаторов Вирджинии и Нью-Джерси. Везде победили демократы, в том числе, в Вирджинии, где до этого правили республиканцы. Аналитики считают, это – только репетиция перед парламентскими выборами будущего года, на которых большинство должны, по всем прикидкам, получить демократы. После этого, скорее всего, и будет инициирован импичмент. И пока поводов для того, чтобы произошло как-либо иначе, не видно. Предполагают, что Дональд Трамп вполне может выйти из Республиканской партии и создать свою, благо деньги у него есть, и уже от неё выдвинуться на следующие выборы, “но больше 20% он навряд ли получит”.
Без ответа остался и вопрос о том, что будет России за “дело малайзийского боинга”. Североамериканское государство считает доказанным, что он был сбит из российского “Бука”, “и это было ясно в течение нескольких дней”. “Я не думаю, что его сбивали целенаправленно, скорее всего, это было ошибкой, потому что-то его курс пересекался с военным самолётом. Но проблема не в том, что его сбили, а в том, что Россия категорически не признала самого факта. Ведь можно было повиниться, сказать, что это была трагическая ошибка”, – сказал один важный дядька, который своё дело знает. Навряд ли Россия получит новые санкции – об этом прямо никто не говорит, но проскальзывает мысль, что усиливать режим санкций уже не имеет смысла, потому что это обрушит российскую экономику, что не выгодно никому в мире. Но, я думаю, может быть создан международный трибунал по Украине, как это было по бывшей Югославии. Про трибунал никто не говорил, но это логично. Кому здесь верить, я не знаю, потому что может быть вообще как угодно.
А про Россию говорят очень просто. Россия в США вообще мало, кому интересна, про неё почти не пишут и не говорят. Американцы вообще не интересуются международными новостями, для них что Зимбабве, что Россия – всё одно: далеко, непонятно и поэтому скучно. Любопытно, что сейчас на протоколах дипломатических встреч с участием Путина пока стоит гриф “секретно”, “потому что он ещё в офисе” (в смысле, в должности). Покинет пост – рассекретят. “Россия вообще не ведёт серьёзных переговоров, с Россией вообще невозможно о чём-то договориться, – сказал ещё один важный дядька. – В 2014 году у нас было два варианта: дать Украине тяжёлые вооружения или ввести санкции против России. Мы решили, что оптимально второе. Но санкции не показали своей эффективности, потому что Россия не изменила своей политики”.
Всего санкции включают два пакета: по Крыму и по Донбассу, вторые гораздо серьёзнее. Американцы прямо говорят: когда будут выполнены Минские соглашения, начнётся разговор об отмене санкций, главная задача – прекратить войну. Санкции введены против России, “потому что режимы в ДНР и ЛНР полностью контролируются российскими властями”. А по Крыму позиции толком нет вообще, санкции по нему больше символические, хотя формально никто нового положения дел признавать не собирается.
Самое удивительное, что попав в Америку, я не почувствовал ничего особенного. Я даже удивился: как это, страна, куда все мои друзья очень сильно хотели попасть двадцать лет назад, не вызывает у меня никаких особых эмоций. Может, просто времена поменялись? Или на нас обрушился такой бешеный поток информации, что мы не удивляемся и толком не радуемся почти ничему? Ну ведь правда, путешествие на другой край света должно бы вызывать какие-то сильные эмоции. Загадка.
Про поездку в США опубликована статья:
- «Вернуть к жизни» (газета «Премьер — новости за неделю», 21 ноября 2017 года)