Потомков няни Варлама Шаламова и судьи Верховного суда, который его реабилитировал в 1956 году, отыскали в Вологодской области. О новых открытиях в шаламоведении рассказали исследователи творчества писателя на встрече в вологодском Доме Шаламова, приуроченной к 112-летию со дня рождения.
На мероприятии присутствовал племянник члена Военной коллегии Верховного суда СССР Александра Костромина, доцент ВоГУ Александр Пешков.
ЕГО АРИНА РОДИОНОВНА
Сведений о детстве Варлама Шаламова сохранилось не так много. 15 лет семья священника Софийского собора прожила в ныне знаменитом Шаламовском доме в довольно тесной для них квартире: у Варлама Тихоновича были старший брат и две сестры. О прислуге сведений не сохранилось вовсе, поэтому исследователи оказались несколько озадачены событием, которое произошло в нынешнем мае в Ночь музеев.
«К нам в Шаламовский дом пришли посетители, среди которых была женщина, которая рассказала, что она является далёкой родственницей няни Варлама Шаламова, а ведь про няню мы вообще ничего не знаем, — рассказала заведующая Шаламовским домом Любовь Кербут. — Она оставила номер телефона, и мне удалось дозвониться до внука няни. И мы теперь знаем, что у Варлама Тихоновича была няня Мария Афанасьевна Вавилова, в замужестве — Лазарева. Родилась она в 1893 году, а ушла из жизни в 1983-м. Живы её дочь, ей 87 лет, и внук 1960 года рождения».
По имеющимся сейчас сведениям, семья Марии Вавиловой жила очень непросто, приходилось голодать, поэтому в возрасте 14-15 лет её отправили на заработки в Вологду, где жила её тётя, устроившая её на услужение к Шаламовым.
В 1968 году в письме к сотруднице Центрального государственного архива литературы и искусства Ирине Сиротинской, много сделавшей для сохранения наследия Варлама Тихоновича, он описал, как выглядел дом в его детстве: «Удивительно здорово, что ты видела дом, где я жил первые пятнадцать лет своей жизни, и даже заходила в парадное (так оно раньше называлось) крыльцо с лестницей на второй этаж, с разбитым стеклом. <…> Деревьев там не было (с фасада дома). Никогда. Было гладкое поле, дорога. Куст боярышника под окнами. А дерево — тополь — был на дворе сзади дома…»
«Она (Мария Вавилова. — Прим. ред.) вспоминала, что Шаламов в детстве был шустрым, весёлым и жизнерадостным ребёнком, учился очень хорошо. Она говорила, что именно он научил её читать и писать», — пересказала Любовь Кербут слова потомков Марии Афанасьевны. Как затем вспоминал сам Шаламов, домашнее задание в школе всегда старался делать сразу же после возвращения домой, в первый же час, ещё до обеда: «А всё остальное время читал, чтобы занять, залить жажду мозга».
Впрочем, исследователи склонны критически оценивать любые новые сведения. «Необходимо все полученные от потомков Марии Афанасьевны сведения документально проверить, насколько это возможно», — говорит автор биографии Варлама Шаламова в серии «ЖЗЛ» Валерий Есипов. Любовь Кербут планирует лично пообщаться с потомками Марии Вавиловой, чтобы получить как можно больше сведений и затем продолжить поиски в архивах.
СУДЕБНЫЕ МЫТАРСТВА
Справку об отмене приговоров в отношении Варлама Шаламова от 1937 и 1943 годов подписал судья Александр Костромин. Оказалось, что он родился в 1903 году в деревне Лукинки Кирилловского уезда, первым местом его работы был уездный комитет комсомола, после чего служил в армии и попал на работу в судебную систему. Во время Великой Отечественной войны работал в военных трибуналах фронтов и военных округов. С 1955 года до смерти в 1961 году был членом Военной коллегии Верховного суда СССР.
«Семья была поделена на две части благодаря Александру Александровичу: он часть сохранил здесь, в Вологде, не пустил в Москву, а весь основной удар принял на себя, — рассказал собравшимся племянник Костромина Александр Пешков. — Ведь даже переписка была под контролем, даже поздравительные карточки с довольно обычным текстом проверяла военная цензура, на них не было обратного адреса, только подпись — «А. Костромин». У него за плечами был очень непростой путь, на нем лежала огромная ответственность: как вытащить людей, к которым, в сущности, он испытывал симпатию? Как он выдёргивал Варлама Тихоновича, я не знаю. За Шаламовым числилось три дела: от двух удалось освободиться в 1956 году, а по последнему делу его реабилитировали аж в 2000 году — это колоссальный позор! Разве это укладывается в рамки логики?»
Кстати говоря, Александр Костромин в 1958 году председательствовал на суде над легендарным разведчиком Павлом Судоплатовым. Того приговорили к 15 годам лишения свободы «за активное пособничество изменнику Родины Берии в подготовке государственного переворота, производство опытов над людьми, похищения и многочисленные убийства», а реабилитировали лишь в 1992 году уже после распада СССР.
«Фамилия Костромина Шаламову ни о чём не говорила, хотя она в Вологде, как и в других городах, довольно распространена, — рассказывает Валерий Есипов. — Он подал заявление в Генпрокуратуру в мае 1955 года. Год спустя написал ещё одно письмо, в котором поинтересовался судьбой своего дела, и в ответ на него получил справку о реабилитации от 18 июля 1956 года. Она была отправлена ему на подмосковный адрес, в Решетниково (Клинского района. — Прим. ред.), а в Москве он получил её лишь 3 сентября. Он очень беспокоился на этот счёт: это ведь давало право на московскую прописку, это ставило на карту всю его судьбу».
Главный редактор сайта Шаламов.ру Сергей Соловьёв подчёркивает, что реабилитацию Варлам Тихонович получил отнюдь не автоматически, ему пришлось ждать дольше установленного срока: «Из источников, связанных с делом, известно, что после подачи документов на реабилитацию проводилась достаточно серьёзная проверка, запрашивали дело, проверка не была единомоментной. Были люди, в том числе и с Колымы, которые были реабилитированы раньше, а реабилитация Шаламова несколько задержалась, и он сам был довольно пессимистически настроен по этому поводу. На данный момент документы, с этим связанные, поднять затруднительно».
Владимир Пешков. Впервые материал был опубликован в газете «Премьер — новости за неделю»